Банк духовного здоровья

03.08.2020

Банк духовного здоровья

Выражение «Когда говорят пушки, музы молчат», в похожих вариантах известное еще до изобретения пороха, снова актуально.
Творчество, искусство, поставленные на карантинную паузу, ищут новые пути к своему почитателю, но, скорее, ждут времени, когда их встречи вернутся в самый обычный, «низкотехнологичный», но живой формат. О том, с чем выйдет театр из долгого простоя, размышляет директор Казахского государственного театра оперы и балета им. Абая Ая Калиева.

– Ая Жакеновна, какие у Вас мысли о нас­тоящем времени и текущей ситуации?

– В мировом, да и национальном, сообществе достаточно много размышлений о нынешней ситуа­ции. Я не эксперт, поэтому вдаваться в серьезные рассуж­дения не буду. Одно могу сказать: вирус пришел и уйдет, но, к большому сожалению, оставит след на психофизическом и эмоциональном состоянии людей.

С моей точки зрения, именно эмоциональные последствия, а не экономические, могут иметь дестимулирующий эффект, о чем нужно уже сейчас задуматься и выработать меры для его предупреждения.

Несомненно, мы не будем такими, как прежде, уже сейчас происходит переоценка ценнос­тей. И есть понимание: самый важный актив, о котором нам нужно заботиться, – это наше здоровье, здоровье всей нации.

Сегодня ни у кого нет сомнений, что нужно инвестировать в здравоохранение, но также важно поддерживать культуру. Ее сегодня стоит рассматривать как банк духовного здоровья казахстанского народа, активы которого могут стабилизировать эмоциональное состояние людей и сохранить психологическое здоровье нации. Ведь только при психологическом и социальном благополучии человек способен эффективно противостоять жизненным трудностям и настроить себя на созидательную деятельность в нашем общем мире.

 

– Получается, красоте опять пора спасать мир. И Вы думаете, она справится? Как и чем искусство может помочь выйти из этого испытания?

– Во все времена искусство поз­воляло людям находить духовное равновесие, гармонию, оказывало влияние на мысли человека, на формирование его мировоззрения.

Несмотря ни на какие ограничения, искусство было, есть и будет одним из источников сил, поиска духовности, внутреннего роста. Сегодня мы это называем арт-терапией, методом эмоциональной поддержки людей. Ведь только от соприкосновения с нас­тоящим искусством, нацеленным на вечность, появляется радость ощущения полноценной жизни.

Деятели искусства понимают важность своей миссии сегодня и своим творчеством стремятся поддержать положительные эмоции людей. Поэтому наш театр, несмот­ря на нестандартную ситуацию – перевод деятельности в онлайн-режим – не остановил творческий процесс и намерен продолжать работу во всех возможных форматах, чтобы культурное достояние оставалось максимально доступным для наших зрителей.

 

– Довольно трудно представить театр без живого контакта со зрителем... Чем для труппы Вашего театра стали социальное дистанцирование и разоб­щение?

– Карантин вообще стал жестким экспериментом над многими формами нашей жизни. Над театром в том числе. С середины марта наша традиционная деятельность переведена в новый формат – режим онлайн. Остро встал вопрос выживания.

Представители некоторых профессий искусства – композиторы, писатели, скульпторы, ­живописцы – могут продолжать дея­тельность в изоляции, в своих мастерских. Но театру, который существует «здесь и сейчас», в точке встречи лицом к лицу с пуб­ликой, жить и творить в условиях карантина невозможно. Только непосредственный эмоциональный контакт актера со зрителем порождает творение – спектакль. Нет теат­ра без зрителя, как и концерта без слушателя. Мы потеряли тот творческий нерв, который ощущается на сцене, является своего рода «наркотиком» для артиста.

За месяцы карантина и отсутствия театрально-зрелищных выс­туплений театр отчетливо осознал свою неразрывную связь со зрителем и понял, как эта связь хрупка. Может быть, поэтому мы стали искать новые формы общения. Это время, когда нам всем пришлось учиться взаимодействовать иначе: кому-то находить новые формы развлечения, кому-то встраиваться в виртуальные режимы, осваивать смежные профессии.

 

– И у театра, насколько известно, это довольно неплохо получилось.

– Наши карантинные акции, а их было немало – около 250 эфиров, включали в себя онлайн-спектакли, концерты, встречи, культурно-просветительские программы, стримы, экскурсии, мастер-классы.

Вообще, трансляции в прямом эфире значительно расширили горизонты культурного взаимодействия между странами и дали большой охват аудитории – от регионов страны до мирового сообщества. Это способствовало общему успеху коллектива: Театр оперы и балета имени Абая вошел в тройку лидеров среди театров стран СНГ по популярности у зрителей и онлайн-проектам, опубликованным независимым агентством «Турстат».

Кроме того, наша зрительская аудитория достигла почти трех миллионов человек. Хочется думать, что многие из наших подписчиков в социальных сетях впоследствии станут постоянными зрителями в реальном режиме. Стоит отметить, что и в целом за период пандемии Интернет наполнился достойным интеллектуальным контентом.

 

– Как Вы считаете, станут ли события, которые мы все переживаем, катализатором и двигателем развития искусства вообще и новых его форм в частности?

– Мне трудно об этом судить, но одно я точно знаю: никакие онлайн-проекты не смогут стать заменой живым спектаклям, концертам, компенсировать потери театра и творческую работу. Все организованное нами в период карантина не является новыми формами в искусстве, просто они не характерны для деятельности театра в традиционном его понимании.

Начинать было интересно. Все проекты встречались с энтузиазмом. «Паллиативные» формы прошли разведку боем, и сейчас мы понимаем их скромное место в жизни театра. Но все-таки транс­ляции не могут заменить диалог и обмен энергиями между сценой и зрителем, которые возникают только в зале, они не заменят репетиций, выхода на сцену, подготовки премьер, без которых любой театр просто умирает.

Возможно, многие организации культуры оставят у себя на интернет-страницах онлайн-программы, они разнообразят текущий репертуар коллективов. Например, наш театр планирует сохранить онлайн-эфиры по проектам «ГАТОБ LIFE», получившим наибольший отклик у зрителей.

Если же говорить о развитии цифрового искусства в целом, то этот вопрос ставится на протяжении последних десятилетий. Цифровые искусства, или арт-медиа, давно стали темой для дискуссии среди специалис­тов на предмет их ценностной составляющей: для одних это перс­пективное направление, для других – деградация.

Конечно, современные технологии сегодня активно применяются и в классическом театре: используются медиа, Интернет, цифровые решения, которые позволяют лучше передать замысел режиссеров. Наш театр не является исключением и активно вводит новые решения при постановках.

 

– А чем лично для Вас и коллег стала эта пауза, чем ее заполнили?

– Мой образ жизни не изменился, просто сократилось общение с коллегами в живом контакте. Больше времени пришлось проводить в онлайн-режиме, организовывать дистанционные конференции, совещания, осваивать платформы и программы для трансляции в прямом эфире.

Также необходимо было организовывать деятельность театра в новом формате, искать другие формы работы, продумывать концепцию творческой жизни коллектива.

У артистов время карантина было направлено на самообразование и повышение профессио­нального мастерства, изучение нового материала, а у кого-то – смежных профессий, таких как режиссер, видеооператор, звукооператор, сценарист, продюсер.

Я уверена, человек с верою и присутствием духа даже в самых сложных ситуациях найдет в себе силы и мудрость жить активной полноценной жизнью.

 

АВТОР:
Беседовала Ксения Денисова
"Казахстанская правда"